Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев

Во время концерта я находился за кулисами и оттуда наблюдал за сидящими в зале. В первом ряду — Рахман Аскерли, Сардар Каргабазарлы, Омар Бекиров, Тахмаз, Нури, Джабир и председатель уездных профсоюзов Мехти Кули. Между Рахманом Аскерли и Сардаром сидит незнакомый мне человек, к которому подчеркнуто уважительно обращались Аскерли и Каргабазарлы. Кто-то сказал, что этот человек приезжий, из Баку.

Когда члены драматического кружка, одетые в народные костюмы, читали мои сатирические стихи, весь зал хохотал до слез, а приезжий — заразительнее всех. После выступления центрального клуба самодеятельности Лачина сцену заняли артисты из Шуши — певцы и музыканты. Завершили концерт ашуги из Кельбеджар.

После концерта ко мне подошел Сардар Каргабазарлы.

— Молодец! Концерт удался на славу! — похвалил он меня. — Дай список артистов, мы их премируем.

Вечер закончился танцами. Я вернулся домой усталый, но долго не мог уснуть. День прошел хорошо, начальство мною довольно, но мысли о Мансуре Рустамзаде не давали мне покоя. Надо обязательно увидеть его и подумать, как ему помочь.

Я СКАЗАЛ ОБО ВСЕМ, ЧТО ЗНАЛ

В дни, оставшиеся мне от отпущенных двух недель перед армией, я, как и все, готовился к празднованию годовщины Октября.

Наряду с этим шла какая-то тайная борьба с нами, и ею, как мне казалось, дирижировала незримая опытная рука. События развивались с такой стремительностью, что понять что-либо было трудно. Буквально на другой день после закрытия съезда Советов бюро укома партии направило Джабира Кебирова заведовать уездным отделом государственного страхования. Его, по сути, отстранили от партийной работы.

На прощание Рахман Аскерли, не объясняя причины отстранения Джабира от работы в укоме партии, сказал:

— Это важная отрасль финансовой работы. Мы посылаем тебя туда, чтобы укрепить систему надежными людьми.

Мехти Кули освободили от выборной должности председателя уездных профсоюзов и послали руководить уездным коопсоюзом (взамен арестованного Кепюклю). А на его место перебросили с комсомольской работы Нури Джамильзаде.

Самой большой неожиданностью оказался срочный вызов военкома в Баку. На его место прислали щеголеватого, перетянутого скрипучими ремнями и сравнительно молодого человека, который постоянно держал руку на кобуре пистолета. Он ходил, позванивая шпорами, и клинок в ножнах бился о голенища высоких блестящих сапог.

Новый военком сразу же вызвал меня.

— Как долго вы будете уклоняться от призыва в армию? — спросил он с издевкой.

Я объяснил, что на две недели у меня есть отсрочка, данная медицинской комиссией.

— Той комиссией, которую возглавлял устраненный от работы Рустамзаде? Предупреждаю, если опоздаете хоть на день, прикажу арестовать вас как дезертира! — Он говорил так, словно я уже был под судом.

Мы победили на выборах, но в Лачине творились странные дела.

Срочно был переведен на другую работу Сардар Каргабазарлы: его отозвали в Баку, в Лачин он больше не вернулся. Упорно ходили слухи, что не сегодня завтра и Рахман Аскерли уедет в другой уезд. Зато Сахиб Карабаглы, будучи отвергнутым делегатами съезда, оставался на своем месте — заведовал отделом здравоохранения в уезде.

Я решил не ожидать повторного вызова и выехал в Баку. У меня был разработан точный план действий. Прежде всего побывать в Центральном Комитете Компартии Азербайджана, потом пойти в Наркомат здравоохранения, в Наркомат внутренних дел, а потом в ЦК комсомола. Мне необходимо было, чтобы во всех этих высоких организациях знали, что творится в Курдистане.

Но начал я с Наркомата здравоохранения. Так как наркома на месте не оказалось, то я зашел к первому заместителю. Свой рассказ я, разумеется, начал с просьбы разобраться в деле Рустамзаде.

— Сынок, — негромким голосом, спокойно заговорил заместитель наркома, — ты же знаешь, что мы не можем вмешиваться в их дела. Об этих органах, которым мы верим, нельзя говорить так, как говоришь ты.

— Но вы не знаете, какой прекрасный человек доктор Рустамзаде! — вскричал я.

— Отчего не знаю? Знаю. Мы учились с ним в одной гимназии и были хорошими товарищами.

— Так почему же вы не хотите помочь ему?!

— Сынок, ведь я сказал тебе, что мы не можем и не имеем права вмешиваться в дела, которые не в нашей компетенции. — Он помолчал. — У тебя есть еще ко мне какие-нибудь вопросы?

— Почему вы занимаете этот кабинет?

— Не понимаю тебя… — Его голос звучал так же ровно.

— Вы не имеете права сидеть за этим столом!

— Спасибо. Больше вопросов нет?

— Есть!

— Сынок, у меня нет времени выслушивать твои грубости. Я занятой человек. Иди.

Его непонятное спокойствие злило меня. Теперь мы оба стояли, разглядывая друг друга. Я смотрел с яростью, а он — с насмешкой и укоризной.

— Скажите хоть, кто назначил Сахиба Карабаглы заведующим уездным отделом здравоохранения?

— А ты кто, сын мой, — спросил он с иронией, — представитель рабоче-крестьянской инспекции? Или работник прокуратуры республики?

— Я рядовой член Коммунистической партии, к тому же корреспондент газеты «Коммунист» по Курдистанскому уезду. Как могу я спокойно жить, когда необоснованно изолирован от важной и нужной работы честный человек?!

Неожиданно заместитель наркома улыбнулся.

— Сынок, ты, вероятно, холост?

— При чем здесь это?

— Ну а все же?

— Хотел жениться… помешали.

— Теперь понятно!

— Но это не меняет дела… Сейчас мы говорим о тех, кто изолировал хирурга Рустамзаде, перевел с партийной работы Джабира, а с комсомольской — Нури. Мы говорим о тех, кто обводит вокруг пальца Советскую власть в Курдистанском уезде!

— Значит, холост?.. — гнул он свое. — Так вот послушай. Когда ты женишься и у тебя появятся дети, о которых ты должен будешь заботиться, поймешь, что каждый должен заниматься собственными делами и не совать нос в чужие дела!

Наш разговор был прерван появлением чернобровой и черноглазой девушки в белом фартуке. Заместитель министра попросил ее принести два стакана чаю с лимоном: да, да, именно с лимоном! Да еще и мне!

Не успел я опомниться, как девушка вернулась с чаем. Она неодобрительно взглянула на мою остриженную под «нулевку» голову и выпирающий кадык на худой и длинной шее. С пренебрежением поставив стакан передо мной, она удалилась.

— Сынок, выпей чаю с лимоном, может, успокоишься… Пойми: тому, кто смотрит со стороны, драка всегда кажется не такой уж страшной.

— Коммунист не может смотреть со стороны на то, что происходит около него!..

Он перебил меня:

— Если ты так рвешься в бой, пойди в военкомат и попроси найти для тебя подходящее твоему настроению место!

— Как вы догадались? Меня действительно ждут в военкомате! — Упоминание о моих собственных невзгодах заставило меня поблагодарить за чай и двинуться к выходу, но заместитель наркома задержал меня:

— Сынок,